Тогда на заводе производили авиационный бензин марок Б91-115, Б100 -130, Б95 -130. Этим топливом пользовалась как гражданская, так и военная авиация. На заводе находился военный  представитель, с разрешения которого производилась отгрузка. Тогда бензина производилось очень мало.  В первом цехе выпускали низкооктановый бензин  марки АИ-66, который сегодня уже снят с производства.   В 60 - ые годы потребность в авиационном бензине резко упала в связи с тем, что начали выпускать авиационный керосин. Что делать? Использовать авиабензин  как компонент для  автобензина – это было слишком дорого. И тогда встал вопрос: что делать с заводом? Поставить его на консервацию? Была и вторая серьезная причина: реакторный блок нуждался в ремонте, а запасных частей не было. Были многочисленные совещания, в которых я тоже принимал участие как начальник цеха №2. После долгих обсуждений был взят курс на дальнейшее развитие нашего предприятия. 

    В те годы цех №1 перерабатывал нефть, но производительность была очень мала – 800 тысяч тонн в год. А  каталитический крекинг   перерабатывал 360 тысяч тонн утяжеленного дизельного топлива, которое привозили из Баку танкерами. Было решено строить установку по первичной переработке нефти. Это ЭЛОУ – АВТ - 3, мощностью 2 млн. тонн. И вот как только начали ее строить, я ушел начальником строящегося цеха. Не только строил, но и потом запускал ее. Дальше завод начал расширяться. С учетом растущей потребности в высокооктановых бензинах, было решено строить каталитический риформинг – ЛГ -35-11/300 - 95. Я до сих пор помню,  как осматривал территорию, выбирал место, где  лучше строить катриформинг, шагами отмерял разбивку. Надо было что- то делать с мазутом. Учитывая, что наша эмбинская нефть была малосернистая, было  принято решение о строительстве блока подготовки сырья для установки кокса, чтобы вырабатывать кокс игольчатой структуры. Был уже выполнен большой объем работ по висбрекингу – это легкий термический крекинг, для повышения коксуемости мазута.  Эта установка должна была располагаться на месте, где   сейчас  находится эстакада налива светлых и темных нефтепродуктов. Но тут резко снизилась добыча этой нефти, и профильное министерство решило,  что  лучше строить установку замедленного коксования  и  установку по производству электродного кокса. Потом строили УПНК. Строительство установок имело свои сложности, так как  основное оборудование, а это коксовые камеры, печи   должны были отгружаться с заводов - изготовителей полностью в собранном виде. Но они имели, во - первых, большие габариты, во- вторых, были тяжелыми. Поэтому  оборудование, которое закупалось в Италии, везли  морем. Сперва  по Черному морю, потом по Каспийскому морю, в Астрахани весь груз выгружали на плоскодонки, и уже по Северному Каспию везли в Атырау. В районе речного порта мы  сделали  специальный пирс, куда заплывали эти баржи. Там оборудование  выгружали на автотранспорт и везли оборудование на завод. Мы работали не только с итальянскими, но и немецкими фирмами.  Фирма «Маннесман» была  основным поставщиком оборудования для УПНК.

     В моем подчинении были отделы: оборудования,  капитального строительства,  материально – технического снабжения, база, транспортный цех.  Это была единая, слаженная команда, все работали с энтузиазмом. Не было конфликтных ситуаций. Я всегда учил специалистов, делился с ними знаниями, защищал их, продвигал по службе.

      Комплекс глубокой переработки нефти, который сегодня возводится на заводе, мы планировали построить еще в конце   прошлого века. По крайней мере, мы намечали его ввести его в эксплуатацию в 1995-1996 годах. Был разработан проект, мы работали с французской фирмой «Гидрокарбон Инжиниринг», с французским институтом нефти, американской фирмой. Даже были определены банки, которые будут финансировать проект. Контракт был подписан, но проект не претворился в жизнь, потому что эти фирмы потребовали правительственную гарантию. А находившийся тогда на должности Председателя Совета Министров КазССР Байкен Ашимов  отказался подписывать гарантию, и проект  был «заморожен».

      До 1975 года  наш отдел капитального строительства относился  к Главку «Союзнефтьхим». Потом нас присоединили к заводу и меня назначили  заместителем генерального директора  по строительству. Наряду с промышленным, мы вели и гражданское строительство. Перед нами  была поставлена задача – обеспечить работников жильем, чтобы у них были нормальные условия жизни. До меня был построен только один дом по адресу Ауэзова, 27, все остальные дома были построены непосредственно  под моим руководством. В те годы действовала правительственная программа по жилью. Мы строили дома не только в Жилгородке. 80 – ти  квартирный дом  был возведен в Авангарде. Мною были приложены усилия для того, чтобы строительство этого дома вел Алматинский домостроительный комбинат. Стройматериалы тоже привозились из Алматы. Обком партии, увидев, как алматинские строители добросовестно и качественно возводят жилой дом, привлекли их потом на свои объекты.  Нами были построены 40 - ка квартирный дом в Балыкшах,  еще один многоэтажный дом в Привокзальном. Стройматериалы поставлялись основным  подрядчиком - трестом «Гурьевнефтехимстрой», но мы  привлекали и других подрядчиков.

   Жилгородок,  как известно, возводился  вместе с заводом. И во всех документах было указано, что срок эксплуатации домов в этом жилом массиве 50 лет. Потом он должен был быть снесен. В целях обновления   мы разработали технический проект застройки микрорайона. Но, когда мы стали согласовывать этот документ, министерство культуры категорично отказалось его подписывать, мотивируя тем, что разработчики проекта «Жилгородок» являются лауреатами Сталинской премии. Мы могли построить новые дома, но при условии, что будет сохранен  их архитектурный облик.  И тогда отказались мы, так как расходы могли быть очень большими. 

     Что касается строительства объектов соцкультбыта, то большую помощь нам оказали работники министерства строительства, которые когда то работали на нашем заводе. К примеру, заместитель министра монтажных и специальных строительных работ СССР С.В. Подобедов начинал свой трудовой путь на нашем нефтеперерабатывающем заводе  мастером.  И вот он подсказал нам, что нужно подготовить проект Постановления Совета Министров СССР. Этой работой вновь занимался я, вплоть до его подписания. Мы включили в этот проект строительство школ, профилактория, дошкольных учреждений. Но самое главное, мы хотели построить биологические очистные сооружения (БОС) в левобережной части Гурьева, нынешнего Атырау. В Совете Министров наши социальные объекты одобрили,  а касательно БОС, сказали, что он должен строиться на правах долевого участия. То есть, в его строительство должны вложиться все  предприятия и организации, расположенные в левобережной части города. К сожалению, инициативу, выдвинутую нами, никто из этих предприятий не поддержал. Но мы свою часть проекта по БОС выполнили. Завод профинансировал и проложил трубу напорного коллектора по откачке фекальных  стоков от 23 насосной в районе депо и до полей испарения.  Мы также построили школу №20,   детский сад, в планах было строительство еще одного дошкольного учреждения,  бассейна, объединяющего этих два детсада. Но, распался Союз, и планы наши остались нереализованными.